Лето - плохое время для выкладывания фанфиков, особенно для тех, что написаны для конкурсов и по непопулярным персонажам. Я почему-то я каждый раз это забываю... Ладно, на фикбуке они, судя по статистике двух дней вообще никому не нужны. Пусть здесь полежат, а может и удалю совсем потом. Раз выложенные, они для конкурсов не годятся.
Небесная кровь
Пальцы зацепили струну и дернули так сильно, что инструмент выдал жуткий визг. Правда, публике было все равно. Под конец концерта люди, уже изрядно выпившие, а кое-кто и накурившийся какой-то дряни до потери ориентации в пространстве, всегда превращались в одну сплошную тупую массу, выкрикивающую имена музыкантов и требующую продолжения. И плевать всем на то, что вокалист близок к разрыву связок, а гитаристы сейчас попадают на пол от боли в ногах.
«Эгоистичные мудаки», ― фыркнула про себя Имир и, не жалея силы, ударила ногой по тянущейся к ней руке. Перебравший фанат вскрикнул, но не отстал, ― продолжил лезть на сцену. На его лице, еле проглядывающем сквозь длинные спутанные волосы, проявилась довольная ухмылка.
«К кумиру прикоснулся, как же, а теперь еще и пощупать хочет. Хрен тебе!» ― Имир сделала шаг назад, стараясь оказаться как можно дальше от фаната. Девушка сжала гриф гитары, прикидывая, успеет ли снять и в сторону кинуть инструмент, чтобы не сломать его, когда начнется потасовка. Если и эту гитару угробит, менеджер с нее шкуру спустит!
― Райнер! ― гаркнула девушка, надеясь, что главный вышибала этого клуба соизволит обратить внимание на ее проблему.
Куда там! Браун вместе со своими подчиненными изо всех сил старался отогнать толпу от вокалистки Микасы. Матерился, время от времени поглядывая на застывшую как изваяние Аккерман и музыкантов, но работу свою выполнял честно: ни один человек с той стороны на сцену так и не влез, чего нельзя было сказать про сектор Имир.
― Достало! ― гитаристка схватила бутылку воды, оставшуюся на сцене после перерыва, и выплеснула настойчивому парню в лицо: ― Патлы помой, урод!
Зал взревел одобрительно, пахнув в сторону сцены перегаром и дымом от травки. Кое-кто в первых рядах засмеялся, начал тыкать в мокрого фаната пальцем, зафукал и засвистел, когда охрана все-таки убрала того со сцены.
«Хлеба и зрелищ, твою ж мать», ― Имир покосилась на товарищей по группе и решительно направилась к выходу со сцены.
Хватит с нее. Больше играть сегодня они не будут ― весь этот бедлам начался после того, как Микаса объявила об окончании концерта. А ноги от тяжести сейчас отвалятся. Собрать цветочки вокалистка и без нее сможет.
Имир зашла в общую гримерку и тяжело плюхнулась на старый диванчик. Хотелось завалиться на него с ногами, вытянуться и часа два не слазить. Просто лежать и пускать кольца дыма в потолок. Но никого не видеть хотелось больше, поэтому, когда в комнату ввалился барабанщик Жан и горе-трубач Конни, девушка резко встала и пошла к выходу.
― Эй, Спрингер, будешь так и дальше лажать, я тебе все пальца переломаю, ― буркнула на прощание гитаристка и, разминувшись в дверях с Микасой, поспешила на улицу.
Настроение стремительно поползло вниз от отметки «я себя сдерживаю» к «идите все нахер». Имир знала, что если сейчас не покурит, то может вцепиться кому-нибудь в глотку. Фигурально, разумеется, но в своих кровавых фантазиях она часто представляла, как хватает их менеджера-умника Армина за кадык и дергает, оставляя в его шее дыру. Это она в одном документальном фильме про ниндзя видела и точно знала, что такая смерть будет весьма болезненной и долгой.
«Бюрократ проклятый! Мы ему деньги отстегиваем, а он третьесортные клубы находит», ― девушка смачно сплюнула себе под ноги и затянулась. Вкус табака, давно уже ставший родным, слегка отвлек от прокручивания в голове событий, но раздражение никуда не делось.
В голове продолжала вертеться канитель из недочетов помещения, фальши Конни и Жана, решившего выпендриться не к месту и необходимость доплачивать за еду и напитки, хотя Арлерт обязан был обо всем этом позаботиться. То, что скрипка и синтезатор в этот раз отыграли безукоризненно, меркло и бледнело, ведь Имир снова сцепилась с Микасой. Во время концерта вокалистка благодарила публику за любовь к «её» песням и «её» музыке, да так искренне, что Имир хотелось при всех вцепиться ей в волосы и вырвать половину из них. Горло и рот же трогать нельзя ― они их всех кормят, хотя лживый язык гитаристка с удовольствием бы вырвала. Чтоб неповадно было присваивать ЕЁ песни себе.
«Ибо нехуй!» ― подвела итог девушка и выдохнула клуб дыма через нос. Это даже чуть-чуть помогло.
― Да не заводись ты так, ― Имир не сразу поняла, слышит она этот насмешливый голос по-настоящему или он звучит в голове. Слишком давно ее не было.
Но тихий стук каблуков и сомкнувшиеся вокруг талии руки, доказывали, что это реальность. Имир не нужно было оборачиваться, чтобы представить, как выглядит девушка за ее спиной, ее Хистория.
Длинные волосы уже много лет подряд собраны в модную прическу пятидесятых, название которой гитаристка никак не могла запомнить, а подол пышного платья привычно трется о концертные джинсы и слегка задирается при сильных порывах ветра.
― Здравствуй, Криста, ― фальшивое имя легко слетело с губ.
Имир не понаслышке знала, что за другое обращение она может получить в глаз. Хистория ненавидела имечко, которым ее наградили родители. Впрочем, семейство свое она тоже недолюбливала, поэтому старалась встречаться с ними как можно реже. Жила на съемной квартире, не привлекая к себе лишнего внимания, по вечерам бегала на танцы, а по выходным собирала сумку и ехала в какой-нибудь город поблизости. В тот, где еще ни разу не была. Благо, что деньги позволяли.
Сегодня, похоже, ей захотелось побыть со старой знакомой.
― Привет, ― Имир прикрыла глаза, когда губы девушки прикоснулись к ее щеке. Криста всегда красила их очень ярко: на смуглой коже точно останется след.
«И чего сразу в губы не целует? Говорят, мне идет красная помада», ― гитаристка постаралась притянуть ее к себе, но натолкнулась на большой букет роз. Красных, разумеется.
― Лучшему музыканту дня, ― под хитрым взглядом Кристы Имир пришлось принять подарок и даже сделать вид, что рада.
«Знает же, засранка, что я розы терпеть не могу! ― Имир почему-то всегда казалось, что от цветов, а особенно от тех, что приносила ей Криста, пахнет полынью и кладбищем. ― Ай, все это просто бред из воображения! Знаю, что у ее отца похоронный бизнес и выдумываю всякую ерунду. Купила и купила. Не на кладбище же взяла!»
Вдалеке, пробившись сквозь гомон расходившейся с концерта толпы, послышался собачий вой ― к северу, через квартал, как раз было кладбище. Говорили, что там псы по ночам в стаи сбиваются, но заезжей группе до этого не было никакого дела.
― Пошли, я плащ и гитару с деньгами заберу, ― докурив, предложила Имир и снова попыталась приобнять подругу, но та вновь ушла от объятий.
― Нет, не хочу эту воровку Микасу видеть. Я чуть мартини не подавилась, когда она твои песни себе присвоила. Сучка! ― Криста смешно сморщила нос. ― Ладно, я вызову такси и переоденусь, а то вечером холодно, ― она похлопала по увесистой сумке на плече. ― Я жду тебя, ― и выразительно облизнула губы, как делала только для своей Имир. При этом она всегда умудрялась сохранить такой невинный взгляд, что гитаристку бросало в жар.
«Ну-ну, доиграешься у меня», ― раз за разом повторяла себе девушка, собирая вещи. Ей даже больше не хотелось высказывать Райнеру все, что она думает о нем и его отбросах. Сдался ей этот упырь, когда Криста приехала! Даже злость на группу притупилась.
А еще Имир переполняла гордость за свою подругу. Ее Криста, маленькая дьяволица под личиной ангела, снова ее облапошила. Снова! Имир всегда моментально подмечала, кто входит и выходит из зала, определяла, кого лучше потом обойти стороной, а Кристу проглядела. Незаметная, когда сама этого хотела, та сидела у бара, потягивала напитки и шевелила губами, проговаривая написанный гитаристкой текст. Она знала все песни, беззвучно произносила их, а по окончанию концерта исчезала, редко оставаясь сидеть в засаде. Только то, что сегодня она решила остаться, уже разгорячило Имир кровь.
Таксист равнодушно хмыкнул, когда вместо определенного адреса ему сказали ехать вперед, но все-таки тронулся. Деньги-то уже частично заплатили. Он ехал по пустым автострадам города, нарезал два круга на кольцевой дороге и всеми силами старался не прислушиваться к звукам за своей спиной. В зеркало заднего вида все-таки поглядывал. Редко, правда, только когда тихо играющее радио не могло заглушить звук расстёгивающейся молнии или особо громкий стон. От первого же сонливость как рукой сняло, а от последующих в штанах становилось все теснее и теснее, так что водитель был даже рад, когда пассажирки решили ехать на пляж.
― Ты видела, как он на нас смотрел? ― Имир отхлебнула из бутылки виски, которую забрала из гримерки, и сильнее прижала Кристу к себе. ― Еще немного, и я бы ему врезала!
― Нечего руки распускать, ― серьезнее, чем следовало бы, отозвалась девушка, но поползновение нахальной руки под джинсы не прервала. Лишь сделала глоток холодно-обжигающего виски и удобнее устроилась в объятиях своей любовницы.
Приятно было чувствовать тепло другого человека, видеть море перед собой и ждать рассвета. Первого летнего рассвета в этом году.
Сосредоточившись на вкусе любимого напитка и движениях умелых пальцев и языка, девушка жалела лишь о том, что ночь слишком холодна, чтобы носить юбку. Имир так любит задирать ей подол.
Утро настало слишком быстро. Рассвет они, конечно же, проспали, но это и не важно, когда тебя будит поцелуй.
― И тебя с добрым утром, ― Имир нравилось видеть такую Кристу: растрепанную, слегка сонную, но довольную ― настоящую. На нее приятно было смотреть, хотелось обнять и долго целовать, что девушка и сделала. И не остановилась даже когда с набережной, где уже прогуливались собачники, послышался свист.
― Пошли, а то еще кинут какой-нибудь дрянью.
― Нет, хочу еще полежать, а то сейчас смотаешься, и я тебя месяц не увижу, ― не отпустила Имир. Наоборот, сжала сильнее, с жадностью вдохнула запах светлых волос.
― Тогда поехали со мной. У меня автобус в десять. Посмотрим, как они без тебя управятся.
― Не могу, у меня контракт еще на два выступления. Засудят, суки.
Имир правда не могла. Любимая гитара осталась в гримерке, да и не хотелось ей жить обычной жизнью: поступать в университет, идти работать официанткой в забегаловку ― прямо пытка, а не жизнь! То ли дело вечные гастроли: новые города, знакомство с новыми людьми ― свобода… Имир была влюблена в такой образ жизни, но вести его вместе с бывшей группой не было никакого желания.
― Видно будет. Если соберусь, то ты узнаешь об этом первая. Пойдешь ко мне клавишником?
― Только если ты назовешь группа «Небесная кровь», как я хотела, ― Криста улыбнулась и, в последний раз поцеловав любовницу, пошла к тротуару. Она никогда не прощалась.
― Видно будет, ― повторила себе Имир, засыпая в микроавтобусе, а про себя начала продумывать текст объявления о наборе в группу.
Название «Небесная кровь» действительно звучало неплохо, но только если ее солисткой будет миловидная Криста.
Отец и дочь
Анхэль Леонхарт уже больше часа стоял на холме около своего дома и вслушивался в звуки леса. Где-то вдалеке ухнула сова, печально завыл одинокий волк, а потом резко стихло. Слух резанула затяжная тревожная тишина. Вроде, все спокойно, но мужчина знал, что это не так, ведь чутье, еще ни разу не подводившее, разбудило его посреди ночи.
Накануне ему приснился сон, что было вдвойне странно. Людям, владеющим силой титана, к которым Анхэль с сожалением себя относил, вообще редко снилось что-то. Обычно это были кровавые эпизоды из прошлого: битвы, воспоминания о жестоких убийствах и нелегких решениях, о смерти родных. А иногда это были картины будущего, от которых хотелось напиться до полусмерти и проклинать всех и каждого за то, что скоро должно произойти.
Сны всегда сбывались.
Анхэль потер переносицу, пытаясь вспомнить, что же такое ему приснилось, но ничего не вышло. В голову настойчиво лезли исторические факты, которые уже практически забыли во всем мире. Например, мужчина знал, что его род повинен в вымирании человечества и появлении титанов, ведь триста лет назад некий доктор Леонхарт продемонстрировал инвесторам первого человека-титана, а через два года началась страшная война. Мировая, кажется. Она уничтожила весь прошлый оплот цивилизации и отбросила человечество в развитии на века назад.
Но открытие, которое подорвало человеческий уклад жизни, стало новым шагом в эволюции – появились люди-титаны, генномодифицированные солдаты, которых вначале называли ньютайпами. Эти совершенные бойцы ― выносливые, безжалостные, как время, породившее их, и верные своим идеалам ― продукты гения ученых, смогли защитить людей от полного уничтожения и вымирания. Правда, ситуация стабилизировалась только через двести лет после начала войны, когда общество выживших смогло отбиться от диких титанов, ведомых чьей-то волей, и раскололось на два государства.
Леонхарт относил себя к жителям Свободного народа, хотя неохотно общался с соплеменниками. Его необъятная Родина омывалась океаном на западе и тянулась до самых Диких земель, огибая Застенное королевство ― второе по величине крупное государство.
Именно в Застенном королевстве, как прозвали его в Свободном народе, жили потомки тех, кто был против титанов ― лжецы и предатели, обманом заставившие ньютайпов-союзников создать вокруг их земель живые стены. Недруги, если говорить одним словом. Но Анхэль не питал к ним ни ненависти, ни сострадания. Глупцы сами послушали своих предводителей и заперли себя в каменном загоне ― почему же он, один из лучших ныне живущих мастеров по единоборствам, должен им сочувствовать?
Ветер снова переменился, донося до мужчины еле ощутимый запах паленой плоти. Так пахли трупы титанов или люди, только несколько часов назад принявшие свой истинный облик.
Анхэль поморщился. Получалось, что чутье не подвело его и в этот раз: к нему кто-то едет, и вряд ли этот кто-то едет по его душу.
«Неужели совет изменил решение, и им нужна Анни?» ― Леонхарт сжал зубы, жалея, что к нему идет не голодное стадо диких титанов, а всего лишь посланник, не решившийся путешествовать в форме ньютайпа по ночам. Все знали, что это может привести к безумию.
Совсем рядом завыл сторожевой пес. Его тут же поддержала остальная свора, заржала лошадь в конюшне.
«Так и есть, ― мужчина опустился на колено и положил руку на землю, надеясь уловить вибрацию от мощных шагов титана. К сожалению, ее не было. ― К нам идет чужак и несет плохие новости. Старый пес никогда не воет просто так».
Анхэль всегда знал, что этот день настанет, что совет когда-нибудь бесцеремонно вломится в его размеренную жизнь в обществе дочери и отнимет девочку, чтобы та убивала во имя Свободного народа. Знал с того самого дня, когда Анни, тогда еще пятилетняя девчонка, случайно подчинила себе дикого титана. В ней, как и в первом Леонхарте-ученом, текла кровь Координаты ― истинной повелительницы титанами, и эта способность, пусть и плохо развитая, навсегда изменила ее судьбу.
Мистер Леонхарт вздохнул, вспоминая все те бесчеловечные тренировки, через которые прошла его дочь, его маленький ангел. Взрослые мужчины ломались под их тяжестью, а Анни терпела. Просто смотрела на отца остекленевшими от боли и виденной смерти глазами и ждала нового приказа. И Анхэль был горд ею, ведь ее выдержка и внутренний стержень с каждым днем становились все крепче. Сейчас он знал, что Анни справится с любым заданием, какое бы ей не поручили: будет шпионить много лет подряд, уничтожать врагов, убивать во имя жизни Свободного народа, а раскрыв себя и чувствуя неизбежную гибель, заберет с собой десятки врагов.
Так и будет, мужчина точно знал это. Уже больше года на приграничных территориях Свободного народа и Диких земель было неспокойно. Поговаривали о целых деревнях, исчезнувших за одну ночь, судачили, что люди-обезьяны (от такого определения Анхэль всегда кривился, ведь знал, что это всего лишь одна из разновидностей мутации титана) готовят новое вторжение.
Но его девочку, его цветок любви, который получил так мало тепла и ласки, отправят не туда. Теперь Анхэль точно это знал, ведь вспомнил свой сон: огромные стены, которые пробивает титан. Анни будет уничтожать обычных людей, чтобы люди-обезьяны не обратили их и не использовали для войны со Свободным народом.
«Судьба, благослови тот миг, пока она еще дитя и нуждается в моей любви. Пусть Анни видит только хорошие сны сегодня», ― захотелось немедленно обнять дочь и увести ее далеко-далеко. Уберечь, спасти, помочь, защитить… Но Анхэль не сдвинулся с места. Такова ее судьба, а его судьба ― отдать свое дитя врагу и скорбно ждать своей смерти, мечтая, что Анни где-то там, далеко за обломками стен встретила кого-то хорошего, создала семью, родила ребенка.
Конечно же, это все глупости, и Анни никогда ни с кем не сойдется, ведь долг для нее превыше всего. Она скорее умрет, чем отклонится от цели.
«Как же быстро ты выросла, девочка», ― он только успел это подумать, а с дороги уже послышался топот ног ― гонец прибыл всего за час до рассвета.
― Вас проводят до самой стены, где вы встретитесь с Фубарам и Брауном и сможете приступить к выполнению задания. И не делайте глупостей, как ваш предшественник Марсель. Воинов полно, а вот Координат подходящего для интервенции возраста практически не осталось. Все ясно?
― Да, сэр, ― Анни ответила четко, но мысли ее все время возвращались к отцу. К той горечи, что переполняла его голос и маленькому колечку с шипом ― его последнему подарку.
«А еще папа просил прощения. Разве он делал что-то не так?» ― и тут же отдернула себя, ведь такие мысли недопустимы для той, кому приказали считать весь мир своим врагом.
Любовь и дружба теперь не для нее. Даже любовь к отцу.
Пора учить экзамены, а то я совсем что-то раскисла...
Небесная кровь
Пальцы зацепили струну и дернули так сильно, что инструмент выдал жуткий визг. Правда, публике было все равно. Под конец концерта люди, уже изрядно выпившие, а кое-кто и накурившийся какой-то дряни до потери ориентации в пространстве, всегда превращались в одну сплошную тупую массу, выкрикивающую имена музыкантов и требующую продолжения. И плевать всем на то, что вокалист близок к разрыву связок, а гитаристы сейчас попадают на пол от боли в ногах.
«Эгоистичные мудаки», ― фыркнула про себя Имир и, не жалея силы, ударила ногой по тянущейся к ней руке. Перебравший фанат вскрикнул, но не отстал, ― продолжил лезть на сцену. На его лице, еле проглядывающем сквозь длинные спутанные волосы, проявилась довольная ухмылка.
«К кумиру прикоснулся, как же, а теперь еще и пощупать хочет. Хрен тебе!» ― Имир сделала шаг назад, стараясь оказаться как можно дальше от фаната. Девушка сжала гриф гитары, прикидывая, успеет ли снять и в сторону кинуть инструмент, чтобы не сломать его, когда начнется потасовка. Если и эту гитару угробит, менеджер с нее шкуру спустит!
― Райнер! ― гаркнула девушка, надеясь, что главный вышибала этого клуба соизволит обратить внимание на ее проблему.
Куда там! Браун вместе со своими подчиненными изо всех сил старался отогнать толпу от вокалистки Микасы. Матерился, время от времени поглядывая на застывшую как изваяние Аккерман и музыкантов, но работу свою выполнял честно: ни один человек с той стороны на сцену так и не влез, чего нельзя было сказать про сектор Имир.
― Достало! ― гитаристка схватила бутылку воды, оставшуюся на сцене после перерыва, и выплеснула настойчивому парню в лицо: ― Патлы помой, урод!
Зал взревел одобрительно, пахнув в сторону сцены перегаром и дымом от травки. Кое-кто в первых рядах засмеялся, начал тыкать в мокрого фаната пальцем, зафукал и засвистел, когда охрана все-таки убрала того со сцены.
«Хлеба и зрелищ, твою ж мать», ― Имир покосилась на товарищей по группе и решительно направилась к выходу со сцены.
Хватит с нее. Больше играть сегодня они не будут ― весь этот бедлам начался после того, как Микаса объявила об окончании концерта. А ноги от тяжести сейчас отвалятся. Собрать цветочки вокалистка и без нее сможет.
Имир зашла в общую гримерку и тяжело плюхнулась на старый диванчик. Хотелось завалиться на него с ногами, вытянуться и часа два не слазить. Просто лежать и пускать кольца дыма в потолок. Но никого не видеть хотелось больше, поэтому, когда в комнату ввалился барабанщик Жан и горе-трубач Конни, девушка резко встала и пошла к выходу.
― Эй, Спрингер, будешь так и дальше лажать, я тебе все пальца переломаю, ― буркнула на прощание гитаристка и, разминувшись в дверях с Микасой, поспешила на улицу.
Настроение стремительно поползло вниз от отметки «я себя сдерживаю» к «идите все нахер». Имир знала, что если сейчас не покурит, то может вцепиться кому-нибудь в глотку. Фигурально, разумеется, но в своих кровавых фантазиях она часто представляла, как хватает их менеджера-умника Армина за кадык и дергает, оставляя в его шее дыру. Это она в одном документальном фильме про ниндзя видела и точно знала, что такая смерть будет весьма болезненной и долгой.
«Бюрократ проклятый! Мы ему деньги отстегиваем, а он третьесортные клубы находит», ― девушка смачно сплюнула себе под ноги и затянулась. Вкус табака, давно уже ставший родным, слегка отвлек от прокручивания в голове событий, но раздражение никуда не делось.
В голове продолжала вертеться канитель из недочетов помещения, фальши Конни и Жана, решившего выпендриться не к месту и необходимость доплачивать за еду и напитки, хотя Арлерт обязан был обо всем этом позаботиться. То, что скрипка и синтезатор в этот раз отыграли безукоризненно, меркло и бледнело, ведь Имир снова сцепилась с Микасой. Во время концерта вокалистка благодарила публику за любовь к «её» песням и «её» музыке, да так искренне, что Имир хотелось при всех вцепиться ей в волосы и вырвать половину из них. Горло и рот же трогать нельзя ― они их всех кормят, хотя лживый язык гитаристка с удовольствием бы вырвала. Чтоб неповадно было присваивать ЕЁ песни себе.
«Ибо нехуй!» ― подвела итог девушка и выдохнула клуб дыма через нос. Это даже чуть-чуть помогло.
― Да не заводись ты так, ― Имир не сразу поняла, слышит она этот насмешливый голос по-настоящему или он звучит в голове. Слишком давно ее не было.
Но тихий стук каблуков и сомкнувшиеся вокруг талии руки, доказывали, что это реальность. Имир не нужно было оборачиваться, чтобы представить, как выглядит девушка за ее спиной, ее Хистория.
Длинные волосы уже много лет подряд собраны в модную прическу пятидесятых, название которой гитаристка никак не могла запомнить, а подол пышного платья привычно трется о концертные джинсы и слегка задирается при сильных порывах ветра.
― Здравствуй, Криста, ― фальшивое имя легко слетело с губ.
Имир не понаслышке знала, что за другое обращение она может получить в глаз. Хистория ненавидела имечко, которым ее наградили родители. Впрочем, семейство свое она тоже недолюбливала, поэтому старалась встречаться с ними как можно реже. Жила на съемной квартире, не привлекая к себе лишнего внимания, по вечерам бегала на танцы, а по выходным собирала сумку и ехала в какой-нибудь город поблизости. В тот, где еще ни разу не была. Благо, что деньги позволяли.
Сегодня, похоже, ей захотелось побыть со старой знакомой.
― Привет, ― Имир прикрыла глаза, когда губы девушки прикоснулись к ее щеке. Криста всегда красила их очень ярко: на смуглой коже точно останется след.
«И чего сразу в губы не целует? Говорят, мне идет красная помада», ― гитаристка постаралась притянуть ее к себе, но натолкнулась на большой букет роз. Красных, разумеется.
― Лучшему музыканту дня, ― под хитрым взглядом Кристы Имир пришлось принять подарок и даже сделать вид, что рада.
«Знает же, засранка, что я розы терпеть не могу! ― Имир почему-то всегда казалось, что от цветов, а особенно от тех, что приносила ей Криста, пахнет полынью и кладбищем. ― Ай, все это просто бред из воображения! Знаю, что у ее отца похоронный бизнес и выдумываю всякую ерунду. Купила и купила. Не на кладбище же взяла!»
Вдалеке, пробившись сквозь гомон расходившейся с концерта толпы, послышался собачий вой ― к северу, через квартал, как раз было кладбище. Говорили, что там псы по ночам в стаи сбиваются, но заезжей группе до этого не было никакого дела.
― Пошли, я плащ и гитару с деньгами заберу, ― докурив, предложила Имир и снова попыталась приобнять подругу, но та вновь ушла от объятий.
― Нет, не хочу эту воровку Микасу видеть. Я чуть мартини не подавилась, когда она твои песни себе присвоила. Сучка! ― Криста смешно сморщила нос. ― Ладно, я вызову такси и переоденусь, а то вечером холодно, ― она похлопала по увесистой сумке на плече. ― Я жду тебя, ― и выразительно облизнула губы, как делала только для своей Имир. При этом она всегда умудрялась сохранить такой невинный взгляд, что гитаристку бросало в жар.
«Ну-ну, доиграешься у меня», ― раз за разом повторяла себе девушка, собирая вещи. Ей даже больше не хотелось высказывать Райнеру все, что она думает о нем и его отбросах. Сдался ей этот упырь, когда Криста приехала! Даже злость на группу притупилась.
А еще Имир переполняла гордость за свою подругу. Ее Криста, маленькая дьяволица под личиной ангела, снова ее облапошила. Снова! Имир всегда моментально подмечала, кто входит и выходит из зала, определяла, кого лучше потом обойти стороной, а Кристу проглядела. Незаметная, когда сама этого хотела, та сидела у бара, потягивала напитки и шевелила губами, проговаривая написанный гитаристкой текст. Она знала все песни, беззвучно произносила их, а по окончанию концерта исчезала, редко оставаясь сидеть в засаде. Только то, что сегодня она решила остаться, уже разгорячило Имир кровь.
Таксист равнодушно хмыкнул, когда вместо определенного адреса ему сказали ехать вперед, но все-таки тронулся. Деньги-то уже частично заплатили. Он ехал по пустым автострадам города, нарезал два круга на кольцевой дороге и всеми силами старался не прислушиваться к звукам за своей спиной. В зеркало заднего вида все-таки поглядывал. Редко, правда, только когда тихо играющее радио не могло заглушить звук расстёгивающейся молнии или особо громкий стон. От первого же сонливость как рукой сняло, а от последующих в штанах становилось все теснее и теснее, так что водитель был даже рад, когда пассажирки решили ехать на пляж.
― Ты видела, как он на нас смотрел? ― Имир отхлебнула из бутылки виски, которую забрала из гримерки, и сильнее прижала Кристу к себе. ― Еще немного, и я бы ему врезала!
― Нечего руки распускать, ― серьезнее, чем следовало бы, отозвалась девушка, но поползновение нахальной руки под джинсы не прервала. Лишь сделала глоток холодно-обжигающего виски и удобнее устроилась в объятиях своей любовницы.
Приятно было чувствовать тепло другого человека, видеть море перед собой и ждать рассвета. Первого летнего рассвета в этом году.
Сосредоточившись на вкусе любимого напитка и движениях умелых пальцев и языка, девушка жалела лишь о том, что ночь слишком холодна, чтобы носить юбку. Имир так любит задирать ей подол.
Утро настало слишком быстро. Рассвет они, конечно же, проспали, но это и не важно, когда тебя будит поцелуй.
― И тебя с добрым утром, ― Имир нравилось видеть такую Кристу: растрепанную, слегка сонную, но довольную ― настоящую. На нее приятно было смотреть, хотелось обнять и долго целовать, что девушка и сделала. И не остановилась даже когда с набережной, где уже прогуливались собачники, послышался свист.
― Пошли, а то еще кинут какой-нибудь дрянью.
― Нет, хочу еще полежать, а то сейчас смотаешься, и я тебя месяц не увижу, ― не отпустила Имир. Наоборот, сжала сильнее, с жадностью вдохнула запах светлых волос.
― Тогда поехали со мной. У меня автобус в десять. Посмотрим, как они без тебя управятся.
― Не могу, у меня контракт еще на два выступления. Засудят, суки.
Имир правда не могла. Любимая гитара осталась в гримерке, да и не хотелось ей жить обычной жизнью: поступать в университет, идти работать официанткой в забегаловку ― прямо пытка, а не жизнь! То ли дело вечные гастроли: новые города, знакомство с новыми людьми ― свобода… Имир была влюблена в такой образ жизни, но вести его вместе с бывшей группой не было никакого желания.
― Видно будет. Если соберусь, то ты узнаешь об этом первая. Пойдешь ко мне клавишником?
― Только если ты назовешь группа «Небесная кровь», как я хотела, ― Криста улыбнулась и, в последний раз поцеловав любовницу, пошла к тротуару. Она никогда не прощалась.
― Видно будет, ― повторила себе Имир, засыпая в микроавтобусе, а про себя начала продумывать текст объявления о наборе в группу.
Название «Небесная кровь» действительно звучало неплохо, но только если ее солисткой будет миловидная Криста.
Отец и дочь
Анхэль Леонхарт уже больше часа стоял на холме около своего дома и вслушивался в звуки леса. Где-то вдалеке ухнула сова, печально завыл одинокий волк, а потом резко стихло. Слух резанула затяжная тревожная тишина. Вроде, все спокойно, но мужчина знал, что это не так, ведь чутье, еще ни разу не подводившее, разбудило его посреди ночи.
Накануне ему приснился сон, что было вдвойне странно. Людям, владеющим силой титана, к которым Анхэль с сожалением себя относил, вообще редко снилось что-то. Обычно это были кровавые эпизоды из прошлого: битвы, воспоминания о жестоких убийствах и нелегких решениях, о смерти родных. А иногда это были картины будущего, от которых хотелось напиться до полусмерти и проклинать всех и каждого за то, что скоро должно произойти.
Сны всегда сбывались.
Анхэль потер переносицу, пытаясь вспомнить, что же такое ему приснилось, но ничего не вышло. В голову настойчиво лезли исторические факты, которые уже практически забыли во всем мире. Например, мужчина знал, что его род повинен в вымирании человечества и появлении титанов, ведь триста лет назад некий доктор Леонхарт продемонстрировал инвесторам первого человека-титана, а через два года началась страшная война. Мировая, кажется. Она уничтожила весь прошлый оплот цивилизации и отбросила человечество в развитии на века назад.
Но открытие, которое подорвало человеческий уклад жизни, стало новым шагом в эволюции – появились люди-титаны, генномодифицированные солдаты, которых вначале называли ньютайпами. Эти совершенные бойцы ― выносливые, безжалостные, как время, породившее их, и верные своим идеалам ― продукты гения ученых, смогли защитить людей от полного уничтожения и вымирания. Правда, ситуация стабилизировалась только через двести лет после начала войны, когда общество выживших смогло отбиться от диких титанов, ведомых чьей-то волей, и раскололось на два государства.
Леонхарт относил себя к жителям Свободного народа, хотя неохотно общался с соплеменниками. Его необъятная Родина омывалась океаном на западе и тянулась до самых Диких земель, огибая Застенное королевство ― второе по величине крупное государство.
Именно в Застенном королевстве, как прозвали его в Свободном народе, жили потомки тех, кто был против титанов ― лжецы и предатели, обманом заставившие ньютайпов-союзников создать вокруг их земель живые стены. Недруги, если говорить одним словом. Но Анхэль не питал к ним ни ненависти, ни сострадания. Глупцы сами послушали своих предводителей и заперли себя в каменном загоне ― почему же он, один из лучших ныне живущих мастеров по единоборствам, должен им сочувствовать?
Ветер снова переменился, донося до мужчины еле ощутимый запах паленой плоти. Так пахли трупы титанов или люди, только несколько часов назад принявшие свой истинный облик.
Анхэль поморщился. Получалось, что чутье не подвело его и в этот раз: к нему кто-то едет, и вряд ли этот кто-то едет по его душу.
«Неужели совет изменил решение, и им нужна Анни?» ― Леонхарт сжал зубы, жалея, что к нему идет не голодное стадо диких титанов, а всего лишь посланник, не решившийся путешествовать в форме ньютайпа по ночам. Все знали, что это может привести к безумию.
Совсем рядом завыл сторожевой пес. Его тут же поддержала остальная свора, заржала лошадь в конюшне.
«Так и есть, ― мужчина опустился на колено и положил руку на землю, надеясь уловить вибрацию от мощных шагов титана. К сожалению, ее не было. ― К нам идет чужак и несет плохие новости. Старый пес никогда не воет просто так».
Анхэль всегда знал, что этот день настанет, что совет когда-нибудь бесцеремонно вломится в его размеренную жизнь в обществе дочери и отнимет девочку, чтобы та убивала во имя Свободного народа. Знал с того самого дня, когда Анни, тогда еще пятилетняя девчонка, случайно подчинила себе дикого титана. В ней, как и в первом Леонхарте-ученом, текла кровь Координаты ― истинной повелительницы титанами, и эта способность, пусть и плохо развитая, навсегда изменила ее судьбу.
Мистер Леонхарт вздохнул, вспоминая все те бесчеловечные тренировки, через которые прошла его дочь, его маленький ангел. Взрослые мужчины ломались под их тяжестью, а Анни терпела. Просто смотрела на отца остекленевшими от боли и виденной смерти глазами и ждала нового приказа. И Анхэль был горд ею, ведь ее выдержка и внутренний стержень с каждым днем становились все крепче. Сейчас он знал, что Анни справится с любым заданием, какое бы ей не поручили: будет шпионить много лет подряд, уничтожать врагов, убивать во имя жизни Свободного народа, а раскрыв себя и чувствуя неизбежную гибель, заберет с собой десятки врагов.
Так и будет, мужчина точно знал это. Уже больше года на приграничных территориях Свободного народа и Диких земель было неспокойно. Поговаривали о целых деревнях, исчезнувших за одну ночь, судачили, что люди-обезьяны (от такого определения Анхэль всегда кривился, ведь знал, что это всего лишь одна из разновидностей мутации титана) готовят новое вторжение.
Но его девочку, его цветок любви, который получил так мало тепла и ласки, отправят не туда. Теперь Анхэль точно это знал, ведь вспомнил свой сон: огромные стены, которые пробивает титан. Анни будет уничтожать обычных людей, чтобы люди-обезьяны не обратили их и не использовали для войны со Свободным народом.
«Судьба, благослови тот миг, пока она еще дитя и нуждается в моей любви. Пусть Анни видит только хорошие сны сегодня», ― захотелось немедленно обнять дочь и увести ее далеко-далеко. Уберечь, спасти, помочь, защитить… Но Анхэль не сдвинулся с места. Такова ее судьба, а его судьба ― отдать свое дитя врагу и скорбно ждать своей смерти, мечтая, что Анни где-то там, далеко за обломками стен встретила кого-то хорошего, создала семью, родила ребенка.
Конечно же, это все глупости, и Анни никогда ни с кем не сойдется, ведь долг для нее превыше всего. Она скорее умрет, чем отклонится от цели.
«Как же быстро ты выросла, девочка», ― он только успел это подумать, а с дороги уже послышался топот ног ― гонец прибыл всего за час до рассвета.
― Вас проводят до самой стены, где вы встретитесь с Фубарам и Брауном и сможете приступить к выполнению задания. И не делайте глупостей, как ваш предшественник Марсель. Воинов полно, а вот Координат подходящего для интервенции возраста практически не осталось. Все ясно?
― Да, сэр, ― Анни ответила четко, но мысли ее все время возвращались к отцу. К той горечи, что переполняла его голос и маленькому колечку с шипом ― его последнему подарку.
«А еще папа просил прощения. Разве он делал что-то не так?» ― и тут же отдернула себя, ведь такие мысли недопустимы для той, кому приказали считать весь мир своим врагом.
Любовь и дружба теперь не для нее. Даже любовь к отцу.
Пора учить экзамены, а то я совсем что-то раскисла...
@темы: Мои работы, Будни
-
-
04.06.2015 в 12:50Работа Отец и дочь очень понравилась. Очень атмосферно вышло. Видно, что Анхель уже давно и сам не рад, что натворил и будь действительно его воля, то сбежал вместе с дочерью, но куда, да и бессмысленно. Хороший отец, любящий свою дочь. И жаль Анни, которая искренне (и это печалит ещё больше) не понимает, что отец вообще мог сделать не так.
-
-
04.06.2015 в 13:12такое настроение убитое, что руки чешутся убить Джулису, выплакаться и жить дальше... Может тогда я успокоюсь...
-
-
04.06.2015 в 13:26-
-
04.06.2015 в 13:42и не в просмотрах дело... я видела по ссылкам, кто заходил и... а не важно.
-
-
04.06.2015 в 13:49-
-
04.06.2015 в 13:54-
-
04.06.2015 в 13:56-
-
04.06.2015 в 14:01-
-
04.06.2015 в 22:00-
-
05.06.2015 в 07:47Меня добило количество просмотров... И понимание, что мне же говорили, что так будет.
Может и хорошо, что Битвы не было - опозорилась бы...
Главное, Небесную кровь (может все дело в название?) Тилакитте понравилась. Я успела ей перед ее отъездом скинуть. Я все остальное мелочи.
Ладно. Простите меня, пожалуйста. У меня просто нервы в последнее время сдают...
-
-
05.06.2015 в 12:18-
-
05.06.2015 в 13:07